Продление агонии режима Асада с помощью российских штыков явно не входит в планы Запада
Борис Соколов
9 сентября, 2015
Слухи о том, что российские военные находятся в Сирии и помогают президенту Башару Ассаду удерживать последний, латакийско-дамаскский плацдарм против сил оппозиции, получают все новые подтверждения. Но при этом объем и цели российского военного присутствия в Сирии до сих пор вызывает споры.
Несомненным является присутствие в Сирии российских военных советников, помогающих войскам Асада осваивать военную технику, поставляемую из России. В этом ничего нового нет. Такая практика продолжается непрерывно, начиная с советских времен, когда семейство Асадов, захватившее власть в Сирии, стало надежным союзником Кремля. Сколько сейчас российских советников находится там, точно неизвестно, по всей видимости, не меньше, чем несколько десятков, а, быть может, и несколько сотен. Само по себе их присутствие вряд ли могло бы сильно обеспокоить США и их союзников.
Вторая составляющая российского военного присутствия в Сирии — это морская пехота, охраняющая российскую военно-морскую базу в Тартусе и склады с российским вооружением. Бравыеморпехи уже успели отметиться соответствующими фотографиями в соцсетях, так что отрицать этот факт бессмысленно, да Россия и не слишком активно делает это. Но морская пехота появилась там отнюдь не в последние недели, а значительно раньше. И, во всяком случае, даже если российских морских пехотинцев в Сирию прибыло несколько сотен, это вряд ли может существенным образом повлиять на сложившееся в Сирии соотношение сил.
Другое дело, что среди морских пехотинцев, возможно, находятся и бойцы спецназа, которые теоретически могут осуществлять разведывательно-диверсионные операции в районах, контролируемых исламистами и другими оппозиционными группировками. Однако пока что никаких доказательств действий российского спецназа в Сирии нет. И, вполне возможно, он там никогда не появится. Ведь спецназовцам было бы очень трудно скрыть свои действия, да и возможность их успешного применения в Сирии вызывает очень большие сомнения. Ведь успех деятельности диверсионно-разведывательных групп во многом определяется наличием агентуры на местах, поставляющей спецназовцам необходимую информацию.
А вот с агентурой у Асада большие проблемы. На территориях, захваченных боевиками «Исламского государства» и другими оппозиционными группировками, сторонников действующего сирийского президента, как правило, практически не остается. Их либо вырезают, либо вынуждают бежать на территории, еще остающиеся под контролем сирийских правительственных войск.
Оппонентов Асада отнюдь не следует идеализировать. Они применяют в борьбе столь же жестокие методы, как и сторонники нынешнего сирийского президента, беспощадно уничтожая не только взятых в плен бойцов правительственных войск и полицейских, но и поддерживающие Асада этно-конфессиональные группы, включая мирное население.
Так что действия спецназа против повстанцев оказывается очень трудным делом. Поэтому тактика асадистов сводится к ракетно-бомбовым ударам по городам, занятым их противниками, и последующему наступлению на какой-либо стратегический пункт с концентрацией здесь значительной группировки войск и техники.
В связи с этой тактикой встает вопрос о еще одном виде присутствия российских военных в Сирии — в качестве пилотов боевых самолетов и вертолетов. Доказательства такого рода, в виде будто бы сделанного радиоперехвата переговоров на русском языке, присутствуют на сайтах сирийской оппозиции. Трудно судить, насколько они достоверны. Однако в возможности участия в боях в Сирии российских летчиков в принципе ничего невозможного нет. Авиация Асада несет потери, гибнут сирийские пилоты, и чем тратить время на обучение новых, возможно, в некоторых случаях проще использовать уже подготовленных российских пилотов. При этом они, скорее всего, формально числились бы добровольцами и не состояли на службе в российской регулярной армии, по той же схеме, по которой это сейчас делается на Донбассе.
Напомню, что у Советского Союза был богатый опыт использования «добровольцев». Тысячи из них воевали в Испании в 1936-1938 годах и в Корее в 1950-1953 годах (в последнем случае — вместе с миллионами «китайских народных добровольцев», в действительности являвшиеся дивизиями и корпусами регулярной китайской армии). В Корее советские «добровольцы» были представлены главным образом летчиками-истребителями. Но там для них действовало железное ограничение — ни в коем случае не приближаться вплотную к линии фронта и тем более не пересекать ее, а также не вести боевых действий над морем. Все это делалось для того, чтобы советские пилоты ни в коем случае не попали в плен, хотя их присутствие в Корее с самого начала было «секретом Полишинеля».
Но в Корейской войне господство в воздухе принадлежало американцам и их союзникам. Их самолеты очень активно действовали над территорией, контролировавшейся китайскими и северокорейскими войсками, так что целей для советских истребителей хватало с избытком. В Сирии же ситуация совершенно иная. У оппозиции нет авиации, поэтому авиация Асада действует почти исключительно над территорией, занимаемой повстанцами. В этих условиях велика вероятность того, что в случае, если самолет будет сбит (а средства ПВО у оппозиционеров имеются), российские пилоты могут оказаться в плену, и прямое российское участие в сирийском конфликте будет неоспоримо доказано всему миру. А подобного унижения Кремль бы не хотел. Поэтому посылка в Сирию российских пилотов с боевыми миссиями выглядит весьма рискованным, что, однако, не означает, что их туда ни в коем случае не пошлют или уже не послали. То же самое можно сказать и относительно возможного участия россиян в сирийской войне в составе танковых экипажей.
Но гораздо важнее другое. Военными советниками, спецназом, летчиками и танкистами Россия вряд ли сможет переломить неблагоприятный для асадистов ход военного конфликта. Несмотря на растущую российскую военную помощь Асаду, боевики «Исламского государства» на днях захватили нефтяное месторождение Джазель вблизи города Хомс — последнее, остававшееся под контролем правительственных войск. Ряды правительственной армии, и так немногочисленной, все больше редеют, и для того, чтобы Асад смог гарантировано удерживать хотя бы латакийский плацдарм и Дамаск, нужен полноценный российский экспедиционный корпус численностью в 10-15 тыс. человек (примерно столько российских войск сейчас остается на Донбассе). И состоять он должен не только из спецназовцев, летчиков и танкистов, но и из артиллеристов, мотострелков, саперов и т. д. На столь масштабную интервенцию Кремль наверняка не отважится. Тем более, что максимум, чего он сможет ей достичь, — это удержание Асадом сирийского побережья, но никак не восстановления сирийским диктатором контроля над страной, где слишком многие Асада ненавидят.
Но Путин не спешит разубеждать западных партнеров насчет своих намерений в Сирии. Поэтому и заявил во Владивостоке, что, дескать, говорить о возможности участия России в военных операциях против «Исламского государства» пока преждевременно. Сказано было с явным расчетом на то, что США и другие страны НАТО подобная перспектива сильно встревожит, и они, вынуждая Путина отказаться от того, чего он и не собирался делать, пойдут ему навстречу в других вопросах, в том числе относительно Украины и отмены санкций.
И не случайно ролик с российским бронетранспортером и записью переговоров на русском языке, как показало расследование группы «Информационное Сопротивление», был опубликован пресс-службой асадовских Сил Национальной Самообороны еще 23 августа и уже на следующий день был распространен таким экзотическим российским СМИ как «Вестник Мордовии». И лишь потом сенсация попала в ведущие мировые издания, чтобы стать темой дискуссий, в том числе на самом высоком уровне, уже в начале сентября.
Цель этого вброса очевидна. Асад с помощью сообщений о том, что вместе с сирийскими правительственными войсками сражаются «русские братья», хочет поднять упавший боевой дух своих солдат, уже подумывающих о бегстве в Европу или в Турцию. Путину же подобная информация нужна для того, чтобы попытаться завязать торг с Западом на полях открывающейся Генеральной Ассамблеи ООН. Фейковый переворот в ДНР, где будто бы «ястреба» Пургина сменил «голубь» Пушилин (притом, что должность спикера парламента вполне церемониальная и все происходящее полностью контролируется российскими спецслужбами) призван продемонстрировать миру, что Россия пытается выполнять Минские соглашения.
Однако вряд ли западные державы удастся так просто обмануть. Как разрешить сирийский кризис, ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе толком не знают. Но продление агонии режима Асада с помощью российских штыков явно не входит в планы Запада. Наоборот, там надеются, возможно, наивно, что с падением Асада сирийский политический пейзаж серьезно упростится, и удастся достичь какого-то компромисса, устраивающего все стороны, включая умеренныхасадистов. На самом деле даже падение Асада сирийский конфликт не прекратит. Непосредственным следствием такого развития событий может стать резняалавитов и христиан на сирийском побережье и дальнейшее противостояние между «Исламским государством», курдами и другими фракциями сирийских повстанцев, причем сильнейшим игроком выступят сторонники ИГ.
Без участия войск международной коалиции во главе с Америкой наведение порядка в Сирии выглядит невероятным. Только в этом случае удастся существенно сократить поток беженцев в Европу с Ближнего Востока. Однако подобный сценарий до смены администрации в Белом Доме невозможно будет реализовать. В свое время именно отказ Обамы от военной интервенции в Сирии после того, как Асад перешел самим же американским президентом установленную «красную черту», применив против повстанцев и мирного населения химическое оружие, развязал руки не только исламистам, но и Путину. Все поняли, что Обама — слабак, с которым можно не считаться. В результате в Ираке и Сирии открыто заявило о себе ИГ, которое поддержали и многие прежде умеренные сирийские повстанцы, прежде открыто призывавшие к западной военной интервенции против Асада. А Путин полез в Крым, а затем и в Донбасс.
Остается надеяться, что на этот раз в Сирии Запад не даст слабины, и в случае, если Путин все-таки решится на авантюру с использованием в Сирии значительного контингента российских войск (хотя такой сценарий, повторю, представляется невероятным), просто установит военно-морскую и воздушную блокаду Сирии.
Борис СОКОЛОВ, публицист, Москва, специально для «Дня»
